…Здесь собрались лучшие бегуны со всех концов страны, и каждый из них был невероятно целеустремлён и умел. Но, глядя на их лица, Домино догадывался – все они хотели договориться с дистанцией, пытались уважить её и ублажить или, в конечном счёте, обмануть, но никто не готов был согнуть её об колено. Они не догадывались, что дистанция не понимает язык человеческих уловок, на неё не производят впечатления даже самые глубокие поклоны или фигурные реверансы. Мир уважает только силу – непосредственную и честную, увесистую, как толща мирового океана или глыбы горных цепей. И только сила способна на поступки и свершения. В этом понимании таилось основное преимущество Домино перед остальными соперниками. Так он выигрывал прежде, выиграет и сегодня.

Скоро дали старт. Мальчишки рванули с мест. С удивлением Домино обнаружил, что сразу оказался на третьей или даже четвёртой позиции. До сих пор его никто не обгонял на старте. Обычно он преобладал в скорости на всём треке. Необычайная резвость оппонентов лишь подстегнула его психику – он готов, он чувствует силу, и внимание его простирается далеко вперёд. Дистанция – восемьсот метров. Надо действовать сразу. Домино одним точным взглядом закинул острый крюк сконцентрированного внимания, и тот впился в реальность, зафиксировав беговой трек, привязав его к собственной воле. Затем мальчик мысленно потянул этот поводок, заставляя пространство двигаться ему навстречу. Это было непросто. Мир многовековой тяжестью собственных устоев держался крепко и неохотно подчинялся чужой воле. Но рассудок мальчика уже превратился в один сплошной поток устремления. Домино перевоплотился в единую функцию – как рассеянный луч света, проходящий сквозь лупу, фокусируется в единый пучок энергии. Домино сделался рычагом приказов, что повелевает дистанции до финиша. Когда влияние его дошло до порогового значения, мир наконец подчинился и покорно ринулся навстречу новому распорядителю. Теперь уже его собственные ноги вынуждены были не отставать. Чистое и острое удовольствие пронзило мальчика от темечка до пят, когда он прошёл барьер подчинения, а сердце возликовало и забилось быстро-быстро. Это было ощущение свободы и радости собственным силам. Тело перестало чувствовать перегрузки, дыхание стало лёгким, лишь чуть сбивчивым от восторга. Он превратился в порыв ветра. Не сам Домино, конечно, но луч его сознания, иглой внимания на конце прошивающий пространство. Мальчик стал резко, почти невероятным образом, набирать скорость. Один, другой, третий соперник остались позади. Как бы они ни напрягались, как бы ни выжимали себя, они даже на миг не могли сравниться с набирающим обороты Домино. Очень скоро все остались позади. Без шансов.

Самому Домино не было никакого дела до соперников, так же как и до этих соревнований, до сердобольного тренера и всех-всех прочих. Удовольствие от безупречной свободы и того, как рвутся на тебе цепи чужого влияния – вот что имело значение. Стать быстрым как свет, бесплотным как воздух, призрачным как мираж, недосягаемым и неуязвимым словно горизонт. Свободный, свободный, свободный…